О поколении, к которому принадлежит Сергей Андреевич Бобылев, принято говорить, что к ним война отнеслась особенно безжалостно. Кто-то из наших военачальников – вот только не могу вспомнить кто – сказал: «Больше всех не повезло 22-му и 23-му годам рождения: почти мальчишек, их в первые же месяцы война выкосила через одного».
В июле 1941 года 19-летний секретарь Кировского райкома комсомола Сергей Бобылев в числе 500 добровольцев направляется в действующую армию.
Повоевать Бобылеву довелось и в Сухопутных, и в Воздушно-десантных войсках. Вместе с бойцами он 13 раз ходил за линию фронта для выполнения специальных заданий, десантировался в тылу врага. Был ранен. Как воевал офицер Бобылев, можно судить по сохранившейся боевой характеристике, составленной командиром 25-го гвардейского воздушно-десантного стрелкового полка Руденко и его заместителем Белоусовым, провидчески заглянувшими в будущее своего подчинённого: «В боях на Северо-Западном фронте заместитель командира батареи
45-мм пушек тов. С. Бобылев проявил себя инициативным, серьёзным и способным работником. Может быть использован на большой самостоятельной работе».
Вышло так, что специально выделенная фронтовыми командирами строчка из бобылевской характеристики оказалась квинтэссенцией, сущностью его личности, и много лет спустя прозвучала однажды чуть ли не слово в слово. На этот раз о Бобылеве, уже состоявшем на предсказанной ему «большой самостоятельной работе» и носившем генеральские погоны, речь зашла не просто как о способном работнике. Когда при обсуждении кадровых вопросов на одном из совещаний в верхах перешли на персоналии, прозвучал голос, которого было достаточно, чтобы принять окончательное решение: «Если говорить о Сергее Андреевиче Бобылеве, то он способен не только на предлагаемое, но и на гораздо большее. Из этого и будем исходить».
Генерал Бобылев учил подчинённых творчески мыслить, уметь видеть главное в той или иной проблеме
Как журналист я вряд ли смог бы так близко узнать генерал-полковника Бобылева, не случись в 1980 году в Войсках ПВО страны очередная реформа. Я служил тогда в Хабаровске в политуправлении Дальневосточного военного округа старшим инструктором по печати. Политуправленцы-сухопутчики, мы в то время имели весьма поверхностное представление о готовящихся преобразованиях в соседнем виде Вооружённых Сил. Зато когда разговоры вокруг реформы материализовались и обрели облик директивы, то внедряемые ею нововведения в управлении Войсками ПВО теперь стали относиться непосредственно и к нам.
По этому случаю в политуправление для консультации пригласили начальника штаба 11-й отдельной армии ПВО, которая отныне переходила в подчинение командованию Дальневосточного военного округа, становясь таким образом «нашей». Но если в официальной части своего выступления генерал излагал содержание директивы «как следовало», то «в кулуарах» разоткровенничался. И мы пришли к выводу: гладко было на бумаге…
Забегая вперёд, скажу: в конце концов так и вышло. В январе 1986 года была объявлена директива министра обороны о проведении оргштатных мероприятий, возвращавших войска ПВО к состоянию начала 1980 года. Пусть эта ошибка 6-летней давности останется на чьей-то совести, зато благодаря упомянутой реформе в 1980 году в «Красной звезде» ввели должность постоянного корреспондента по Войскам противовоздушной обороны. И выбор пал на меня.
По прибытии в Москву при представлении члену военного совета – начальнику политуправления Войск ПВО генерал-полковнику Бобылеву я добрым словом вспомнил начальника штаба хабаровской армии ПВО, который «разжевал» нам тогда все за и против внедряемой реформы. Располагая такой информацией, я, по словам сопровождавшего меня инспектора политуправления полковника Франца Липского, выглядел больше собеседником члена военного совета, чем экскурсантом, невпопад задающим вопросы: «Считайте, что встреча по одёжке прошла удачно».
Более того, я пришёлся ко двору и в политуправлении, и в Главном штабе. И во многом благодаря Сергею Андреевичу, настраивавшему
войсковой партполитаппарат, и политуправленцев в первую очередь, на взаимодействие с «Красной звездой».
В командировках и в повседневной работе были разные ситуации. Генерал Бобылев учил подчинённых творчески мыслить, уметь видеть главное в той или иной проблеме. Всякое случалось, не обходилось и без промахов. Но никаких разносов. Однако и не допуская их, он обладал удивительной способностью выговорить провинившемуся, не унижая его человеческого достоинства, настолько ровным и спокойным голосом, что у того мог выступить и пот на спине. Но одно могу сказать точно: страха у подчинённых Сергей Андреевич не вызывал.
За более чем полувековую работу в военной печати – от дивизионной многотиражки до «Красной звезды» – мне как журналисту много приходилось взаимодействовать и с авторами, и с читателями, и с людьми, для которых печатное слово – рабочий инструмент воздействия на человеческое сознание. И всё же генерал-полковник Сергей Андреевич Бобылев среди них – в особом ряду. Говорю это искренне, и вовсе не юбилей тому причиной.
